Облом! Ещё облом!
Гонимый недобрым предчувствием, я взлетел наверх и нос к носу столкнулся в дверях с Настей, глаза которой были тревожно расширены и полны слёз, а губы предательски дрожали. Она держала на вытянутых руках какую-то белую тряпку и показывала её мне:
- Смотри, паразит, что ты натворил!
Оторопев от неожиданного напора, я послушно пригляделся. Никакого криминала: обычная Витькина пелёнка, выпачканная чем-то приторно-пахучим.
- Так это ж не я... Это Витька... всё-таки обосрался? - с улыбкой добавил я. - Уже?
- Чему ты радуешься? - гневно воскликнула она. - Балбес!
Она бросила мне в лицо смачно пахнущую "постельную принадлежность" и с плачем убежала в комнату.
Я недовольно поморщился от такого обращения. Но ещё больше от того, что "чудно" пахнущий конгломерат, которым была пропитана пелёнка, оказался размазан по моей физиономии. Брезгливо сдёрнув с себя Витькины "доспехи", я, всё так же стоя на пороге комнаты и недоумевая, что же, всё-таки, могло стать причиной её слёз, приступил к внимательному анализу того, что ещё осталось на белой когда-то ткани.
Как мне подсказывал мой небогатый опыт в обращении с такими вещами, пелёнка, после Витькиной её обработки, должна была пропитаться содержимым его кишечника, исторгнутым за ненадобностью. Проще говоря, какашками. И тот же опыт подсказывал мне, что цвет при этом должен быть от молочно-коричневого до тёмного его оттенка.
Но сейчас глаза мои утверждали несколько иное: их взору предстала желеобразная масса ярко-красного цвета, живописно распределённая по ткани нашими совместными с Настей стараниями.
- Не понял, - встревожился я, неосознанно вытирая более-менее чистым краем пелёнки свою лысину. - Это что? Кровь?
- Я тоже так подумала! - сердито сверкнула глазами Настя. - Сначала! - Она уже сидела рядом с радостно агукающим Витькой на кровати, с независимым видом сложив кренделем руки на груди. - Оттого и перепугалась!
- Это наш кристалл... - мрачно пропыхтел Пашка, воровато заглядывая через моё плечо. Его дыхание ещё не восстановилось после марафонского бега вслед за мной вверх по лестнице. - А-аблом... - потерянно пробормотал он.
Остальная команда, неловко топтавшаяся в коридоре в двух шагах от нас, после этих его слов окружила нас плотным кольцом. Кто-то тихо присвистнул.
- Растворил! - изумился Другов. - М-да... Ну и желудочек у ребёнка!
В его интонации так и звучало: "А я вам говорил!.."
- Как же всё у нас запущено... - Брат тоже сердито заглядывал мне через плечо.
Честно говоря, я полностью разделял их тревогу!
- Вот здесь вытри, - участливо просопел Вовка, тыкая пальцем мне в ухо. - Некрасиво.
- Я чё-т' не понял, - скрипнул Игорь. - Похоже на то, что мы - того?.. приехали?
- Не спеши с выводами, - фыркнул Другов. - Ещё неизвестно, то ли это сам кристалл, то ли... гм-гм!.. сопровождающая его масса.
- Да какая там "масса"! - скривился Пашка. - Самое что ни на есть оно... Желе...
Я сделал над собой усилие, дабы не наступать на те же грабли, и поинтересовался у хмурой Насти:
- А Витька-то как?
Она неприязненно усмехнулась:
- Я думала, о ребёнке ты и не вспомнишь! Тебя больше какой-то там кристалл волнует!
- "Какой-то"! - тихо фыркнул Пашка, отвернувшись.
Настя его не услышала. Или сделала вид. Я, похоже, вовремя сделал правильный ход: она немного оттаяла и посмотрела на меня более приветливо:
- Как "как"? Вон, посмотри: песни распевает! Его, похоже, ничего не берёт. Напугал, паразит! - ласково потрепала она его по пузу, отчего тот рассыпался заливистым смехом. - Ишь, прокакался, теперь хорошо ему!
- А нам, - пробормотал брат Санька, - этот процесс ещё предстоит...
- Ты о чём это? - обернулся к нему Другов.
За него ответил непривычно мрачный Пашка:
- Насчёт "прокакаться". Не сказать ещё грубей...
- Во-во... - эхом отозвался брат.
- Ну, господа, что-то вас совсем понесло! - Другов развернулся и направился к лестнице. - Пойдёмте! Чего людям мешать? Это дело надо хорошенько обмозговать. За бокалом хорошего вина!
- А что? - чуть оживился Пашка. - Есть идеи?
- Надо подумать! - отозвался Другов.
Пашка сочувственно похлопал меня по плечу и нехотя заковылял за ним следом.
Их примеру последовали и остальные члены моей поникшей команды, оставив меня на съедение Насте.
******
- И что нам теперь делать? - спросила Настя потерянно. Едва я прикрыл дверь за друзьями и приготовился к худшему, весь её гонор куда-то улетучился. Видимо, неловкость за Витькину проделку она, всё-таки, чувствовала.
- Ты о чём? - Я в этот момент, чтобы хоть как-то оправдать своё присутствие здесь, прислушивался к отчёту браслета о состоянии малыша, поводя над ним ладонями для лучшего контакта. Что вызывало постоянное Витькино подхехекивание и повизгивание, будто эта процедура ему была одновременно и приятна, и щекотна. Браслет отклонений не находил. Всё было в полном порядке.
- Ну... - Настя замялась, подбирая слова. - Я так понимаю, нам теперь нет смысла соваться к местным хозяевам?
- Не знаю, - вздохнул я. - Будем думать. Может, так поверят?
- Ты что? На переговоры к ним собираешься?
- А что ещё остаётся? Как донести информацию? Ведь здесь через два-три дня будет конец света!
- Везёт же нам... - Голос её неожиданно дрогнул.
Повинуясь душевному порыву, я притянул её к себе:
- Не боись, моя хорошая, мы что-нибудь обязательно придумаем...
Она не отстранилась, а только всхлипнула:
- Я тебе не говорила... Думала - глупости...
Я скосил на неё глаз:
- М?
- Мне дедушка снился...
Я натянуто улыбнулся:
- Ну и?
- Чё "ну и"? - всхлипнула она. - Перед самым нашим... ну... отъездом, - затруднилась она с определением. - Вот, прямо отсюда вышел, - показала она на стену. - Пальцем так грозит и говорит: "Ни в коем случае!" Потом повернулся уходить, и, перед тем, как исчезнуть в стене, обернулся и ещё раз пальцем погрозил: "Врёт!"
- Кто "врёт"? - удивился я.
- А я знаю? - укоризненно отстранилась она и опять приникла к моей груди. - Как было, так и рассказываю. Слово в слово.
- Хм... - только и нашёлся я.
Витька, всё это время занятый разглядыванием пальцев на своих ручонках, молчал. Но после моего "Хм!" громко выдал:
- Титяй!
Настя отодвинулась от меня и наклонилась к нему:
- Сисю, что ли? Опять? Ну, ты и обжорик у меня!
Она попыталась взять его на руки, но тот закочевряжился:
- Неть!
Настя изумилась:
- А чего ж тебе тогда?
- Титяй! - повторил Витька, сердито сдвинув бровки, и добавил для бестолковых: - Лёть!
Мы растерянно переглянулись.
- Что он говорит?
- Не знаю, - пожала Настя плечами и, на всякий случай, всё же решила приложить его к груди. Кто его знает? Может, просто выпендривается?
Но тот ловко выскользнул у неё из рук и взмыл к потолку. И уже оттуда вынес вердикт, всё так же хмуря свой микроскопический лобик:
- Мама кака папа!
Я неловко усмехнулся:
- Во как! Умник ты наш! Где запятую прикажешь ставить?
На что тот мне отпел:
- Неть!
Ещё бы у виска повертел. Интонация была самая та.
Настя не поняла:
- Какую запятую?
- Ну, после слова "мама", или после слова "кака"? Кого из нас он кому закладывает?
Она чуть подумала и неожиданно ласково приникла ко мне:
- Выдумщик же ты у меня...
Я оторопел от удивления.
"Чудеса твои, Господи!" - только и пришла мне на ум излюбленная Пашкина фраза...
******
Не знаю, сколько прошло времени, но нашу идиллию грубо прервали. При чём - на самом интересном месте! Мало того, что Витька, порхавший в заоблачных высях, где-то в районе разлапистой люстры, всё время иронично поглядывал на нас из-за многочисленных светильников, что, кстати, сильно сбивало меня с настроя, так ещё и в самый ответственный момент в дверь кто-то громко постучал. Ну, вовремя!
- Вовчик! - послышалось взволнованное шипение, в котором я с трудом распознал голос Игоря. - Я дико извиняюсь!.. Но у нас, кажись, гости! Без тебя - никак!
Было чуднО слышать волнение в голосе всегдашнего меланхолика.
Настя недовольно поморщилась:
- Иди уже... Ладно...
Но я, невзирая на помехи и её теперь уже неудовольствие, целеустремлённо довёл дело до логического завершения и только после этого сыто отвалился в сторону.
В это время наш бессменный соглядатай выстрелил в нас коротким словцом:
- Кьять!
Мы с Настей удивлённо переглянулись и ничего опять не поняли.
На ходу приводя себя в порядок, я выскользнул за дверь и недовольно спросил у Игоря:
- Ну? Что за спешка?
Смотря на меня глазами побитой собаки, он шёпотом произнёс:
- Тарелка! - И несколько раз, видимо, для убедительности, ткнул пальцем в потолок: - Над нами крутится!
- Серьёзно? - удивился я. - Значит, Санька был прав?
Игорь замер:
- В чём?
- Ну, что нас уже вычислили.
- Он это говорил?
- И довольно уверенно!
- Ей-Бог, не помню...
Быстрым шагом мы спустились в гостиную и я удивлённо оглядел пустое помещение:
- А где народ?
- Дык эта... На улице! Блюдёт!
Я устало опустился в кресло:
- Какая необходимость? Зови! Будем отсюда... блюдить!
- Дык отседова ж ни черта не видать! Она прямо сверху, над нами барражирует!
- Зови, говорю! Будет видно.
Игорь недоверчиво вскинул бровь и пулей вылетел на улицу. А я сделал абсолютно прозрачными потолок и стены гостиной. Вся растительность, что оплела купол Тадж-Махальчика, тоже стала невидимой. Обзор получился просто исключительный! На все триста шестьдесят! Создавалось впечатление, что нет уже никакого Тадж-Махальчика, а сижу я ранним утром на открытой всем ветрам круглой площадке, огороженной по периметру невысоким ажурным заборчиком. Это всё, что я оставил видимым от стен.
- Ох! Етишь твою налево! - вскричал изумлённый Пашка, первым вваливаясь внутрь. - Тундры-лианы! Пустыни-Каракумы! Первый раз такой планетарий наблюдаю! А снаружи как-то и не заметно ничего!
- Так оно и задумано, - невольно улыбнулся я Пашкиной непосредственности.
Остальные члены команды с разной степенью тревоги на лицах молча расселись по периметру площадки. И только Пашка задержался возле стола, плотоядно высматривая, чем бы поживиться?
- Ну, и где оно? - Я рассеянно оглядел безоблачный небосвод. Одно только солнце, едва поднявшееся над горизонтом, безжалостно давило на маковку.- Что-то я не наблюдаю никакой...
И запнулся на полуслове: в пределы видимости из-за ближних зарослей вынырнуло ребристое брюхо дисковидного аппарата и на небольшой высоте с тихим шипением пронеслось над нашими головами. Я непроизвольно съёжился.
- А теперь - как? - наблюдаешь? - ехидно осведомился Пашка, чем-то хрумкая с неистребимым аппетитом. - Вот так уже минут пять. Туда-сюда, туда-сюда! Как муха надоедливая! И не садится, и не улетает. Всё чего-то ищет!
- Да нас и ищет! - невесело хмыкнул Другов. - Кого ещё здесь можно искать? Голимый океан!
- А, может, рыбки половить захотелось?
- Угу! - скрипнул Игорь угрюмо. - И, почему-то, именно здесь. Другого места не нашлось!
Он опять был прежним Игорем: нацепил на себя мрачную невозмутимо-насмешливую маску. И спичка тихо и жалобно так же похрустывала между его сомкнутых челюстей.
- Да кто ж по собственной воле рыбные места оставит? Они ж - выстраданные! Конкурентов гнать отседа надо в шею!
- Ладно вам! - покривился я. - Остряки... Чё делать-то будем?
Тарелка вновь проскочила над нами. Только теперь в другую сторону и намного выше. Не исчезая из поля видимости, она резко развернулась и взмыла в бездонную синеву неба, превратившись в едва заметную точку. Там она замерла, чего-то выжидая.
- Я не понял, - сказал Вовка, опасливо отслеживая выкрутасы нежданной гостьи. - Они - что? Нас не видят?
- В том-то весь и фокус! - гыгыкнул Пашка. - Не видят, но чувствуют!
- Они чё? Слепые? Такой каравай не увидать?
- Так ведь у нас, наверное, режим невидимости? - Пашка повернулся ко мне за подтверждением.
Я только пожал плечами:
- Понятия не имею. Специальной команды я не давал.
- Дык спроси у своего всезнайки!
Я спросил. И получил утвердительный ответ. Так, мол, задумано.
- Интересно, кем? - нехорошо осклабился Игорь.
- А то ж ты не знаешь! - хлопнул себя Пашка по бокам. - Шефом нашим, естественно! Который нас сюда и спровадил!
- Надо понимать, что нашу невидимость и обеспечивает тот самый вневременной карман? - спросил Другов с надеждой.
- Какая ж это, к чертям, невидимость, если мы всё равно себя чем-то выдали? - фыркнул Пашка. - Нас, по идее, вообще здесь нет, в этом времени!
- Паш, - осторожно закинул удочку брат Санька. - А как насчёт гравитационных возмущений? Ну, как о себе чёрные дыры дают знать?
- Да о чём ты говоришь? - возмутился тот. - Сравнил размеры! Там такая дурища собою пространство ломает! А здесь что? Наш островок по сравнению с той дырой - микроба вшивая! Какие уж там возмущения?
- Может, потому и найти нас не могут, что возмущения очень малые?
Пашка пожал плечами:
- Может... - И тут же вывернулся: - Да и нет в природе никаких-таких чёрных дыр!
- Вот как! - выпрямился Санька, готовый возражать оппоненту. - С чего это ты взял?
Пашка похлопал клешнёй по талмуду:
- Юрик так говорит.
Книга так и прописалась у нас на углу стола рядом с посудой. Кто бы её и когда бы ни брал, она всё равно возвращалась на это же место. Неосознанно.
- Так! - подвёл я черту под учёной дискуссией. - Кончайте умничать! Давайте думать, что делать будем? - Я указал на тарелку. - Пока сюда целая флотилия не заявилась.
- А нам-то что? - ухмыльнулся Пашка. - Хай сабе ищут! Если найдут. Мы и в кармане отсидимся!
- Нам всё равно надо на них выходить, - упрямо возразил я. - Беда уже у порога. Каждая минута дорога.
Пашка не согласился:
- И чё? Мы вот так, за здорово живёшь, пустим их в свой огород? Здрасьте-пожалуйста, берите нас под белы ручки, режьте на куски, ешьте нас с маслом?
- Ну, зачем "в огород"? В этом нет необходимости. Я сам к ним пойду.
- Вот ещё! - возмутился Пашка, да и остальные недовольно зароптали. - Ты опять от коллектива отбиваешься? Рисковать, так всем вместе!
- Хочешь сказать - нам лучше будет всей толпой к ним завалиться?
- А что? - гордо выпятил Пашка челюсть. - Делегация! От будущих времён! Убедительно! Сообразишь нам прикид какой-никакой для солидности.
- Нет, - покачал я головой, не до конца понимая, то ли Пашка дурака валяет, то ли вправду собрался в парламентёры. - Мне намного спокойнее будет, когда я буду знать, что вы со своими домашними находитесь под надёжной защитой.
- Ага! - хрюкнул Вовка. - А мы будем тут спокойно сидеть и прикалываться, как там из тебя салат нарезают!
- Не пойдёт! - поддержали его и остальные.
Но я был непреклонен:
- Как я сказал, так и будет!
- Вот диктатор хренов! - хохотнул Игорь. - "Я"! А мы?
Чтобы смягчить неприятное впечатление, я пояснил:
- У меня браслет. Что мне сделается?
- Да уж ентот твой браслет! - махнул Пашка пренебрежительно. - Сколько раз уже тебя вурдалаки в узел завязывали? Не помнишь? И это, заметь, при его явном и равнодушном попустительстве!
- Интересно! - усмехнулся я. - И что же вы сделаете, если из меня даже и начнут котлету делать?
- Рыло начистим! - легко отозвался тот. - Лично ентим кулаком!
Я вздохнул:
- Паш, мы не на митинге. Иду я один. И это не обсуждается. А вы "сидите и прикалываетесь", - с усмешкой глянул я на Вовку. - Помогай вам в этом поможет.
Другов неприятно ухмыльнулся:
- Одно меня интересует: что ты им предъявишь? В качестве доказательства? Кристалл, как я понимаю, приказал долго жить?
В этот момент Пашка вскинул клешню:
- Гля! Вторая появилась!
При появлении второй тарелки, первая вышла из режима ожидания, и они продолжили свои хаотичные манёвры, с шипением рассекая над нами воздух и скрываясь из поля зрения за верхушками пальм. Теперь траектории их пролётов складывались в подобие большого креста, пресечение которого приходилось прямо над нашими головами.
- Пеленгуют, сволочи! - нервно констатировал Игорь.
- Ладно, - сказал я, вставая. - Мне пора. Чего ещё выжидать? Пока на голову сядут?
- Погоди, - вдруг сказал брат. - Есть предложение.
- Я же сказал: это не обсуждается!
- Да я не о том, - поморщился он. - Я - о кристалле. Почему бы тебе его просто не восстановить?
- Из Витькиных какашек? - хохотнул Пашка.
- Нет, - серьёзно ответил Санька. - По памяти. Браслет же помнит всё, с чем ты имел дело?
- Хм... - задумался я и стал формулировать Сезаму задачу.
На моей ладони тут же материализовалась ярко-красная пуговичка.
- Ну вот! - радостно вскричал Пашка. - А то: "мама!", "мама!" Вишь, как всё просто?
Пацаны тоже возбуждённо зашевелились.
- Но это форма, - не разделил я Пашкиного восторга. - А содержание?
- А кто тебе не даёт содержание восстановить? - хмыкнул Игорь. - Дай задание! Ты мне Милку вон с каким содержанием зафигачил! Не подкопаешься!
Окружающие одобрительно захехекали.
- Вы не поняли, - пояснил я. - Браслет утверждает, что на кристалле нет никакой информации.
- И не было? - вытянулась Пашкина физиономия.
- И не было, - эхом отозвался я.
Все замерли. Только тарелки продолжали настойчиво месить над нами воздух.
- А-аблом...
Что называется - сцена из "Ревизора"!
- Да ну, быть не может! - тряхнул Пашка своей шевелюрой, прогоняя оцепенение. - Ты в его памяти получше пошуруди! Мож, он чего забыл?
Я в ответ лишь усмехнулся. Уж чем-чем, а склерозом браслет точно не страдает. Пашка и сам это прекрасно понимал. Потому особо и не настаивал. Так, пути решения проблемы вслух искал.
- Выходит, нас, всё-таки, кинули, - разочарованно пробормотал брат. - Что и требовалось доказать.
- Вообще-то говоря, ещё совсем ничего не доказано, - как бы тоже вслух размышлял Другов. - Если мне память не изменяет, то наш общий друг что-то там упоминал о технологиях древнего времени? Вот я и думаю: а не похожи ли наши действия на того лузера, который пытается виниловый диск засунуть в современный дивидюшник?
- Ты хочешь сказать, что браслет просто не способен прочитать древние письмена, заложенные в кристалле? По причине своей продвинутости?
- Где-то так...
- Мало верится, - усомнился я.
- Ну не зря же в своей предвыборной речи Тристан подчеркнул именно этот момент? - усмехнулся Другов. - Инопланетный дядечка зря ничего не говорил...
- Ох уж мне энтот дядечка! - прошипел Пашка, вращая глазами следом за пролетающей тарелкой, которая уже чуть ли не цепляла за верхушки пальм. - "Изловить бы дурака, да отвесить тумака!" Не объяснил ничего толком - вперёд, ребята! На месте, мол, сами разберётесь! С глаз долой - из сердца вон! Петух гамбургский!
Я поймал себя на том, что эти его слова лились на мою душу сладким елеем! Особенно порадовало последнее определение. Явно деградирую...
- Смотрите, - хехекнул Вовка, указывая куда-то в сторону, - а к нам - целая делегация!
Я испуганно дёрнулся, поворачиваясь вслед за его пальцем. Потом расслабился. К нам приближались наши женщины. Все скопом!
Они были в одних купальниках. Прижимая к груди остальную свою одежду и теряя на ходу шлёпанцы и сланцы, они торопливо пересекали площадку, отделявшую ближайшие заросли от парадного входа Тадж-Махальчика. При этом они часто и опасливо оглядывались на небо. Отсюда их видели только мы, по причине односторонней прозрачности стен, а потому, ничего не подозревая, они позволяли себе на ходу без всякого стеснения поправлять немногочисленные детали своего пляжного туалета, готовясь предстать перед нашими привередливыми взорами.
- Ах, паразиты! - вскричала появившаяся первой Пашкина Наталья. - А им, оказывается, отсюда всё видно! Ну, поросята! Устроили тут нелегальный просмотр!
- А чего вы такие мокрые? - удивлённо спросил Пашка, оглядывая прибывающее через узкие двери женское воинство. - Под дождь, что ли, попали?
- Да какой там дождь! - возбуждённо выкрикнула Наталья, набрасывая на мокрое тело измятый халат. - На море мы были! Решили с утречка сполоснуться! Это я всех сблатовала! Жара - доконала! Хоть и утро только. А тут вдруг - эти! Как осы налетели! Стали над головами кружиться! Весь кайф нам обломали! Не дай Бог, думаем, пулять ещё сдуру чем-нибудь начнут! Мы и давай - ноги в руки, да к вам! Это кто ж такие прилетели? А крыша-то у вас где? Щас же только что была! Эти, что ли, снесли?
- Вах! Женщина! - вскинул Пашка в ужасе руки. - Сразу столько вопросов! На все надо отвечать?
И тут же за "женщину" получил мокрым полотенцем по спиняке! Звук ей понравился и она продолжила в том же духе допрашивать ни в чём не повинного Пашку.
- Отвечай, баламут! - весело шлёпала она его мокрой тряпкой, вынуждая "баламута" нехотя уворачиваться. - Куда крышу подевал?
При этом она победно оглядывалась на остальных своих подруг, которые быстренько рассосались по гостиной, каждая поближе к своей половине. Они поспешно приводили себя в порядок, отвечая Наталье деревянными улыбками и вполголоса переговариваясь с мужьями.
- Да никуда я её не девал! На месте она! - наконец перехватил Пашка мокрое "оружие". - Это фокус такой! Невидимость называется!
- Фокусники! Едрит-Мадрит! - устало опустилась Наталья в кресло, сдав Пашке на хранение уже не нужное ей полотенце. И спокойно спросила у меня: - У нас что? Гости?
Я кивнул:
- Похоже на то. И очень назойливые.
- Заметно! - согласилась она. - Гнать их в шею! - И тут же поинтересовалась: - А Настёна-то где? Чего с нами не пошла?
- Спит ещё.
Не буду же я с ней объясняться, по какой причине "Настёну" сонливость одолела!
- А чего они от нас хотят? - спросила Ольга, тревожно провожая взглядом очередной пролёт назойливых гостей.
- Это мы от них хотим, - усмехнулся Другов. - Но не знаем, как сказать.
- А чего мы хотим?
- Все вопросы - к Вольдемару! - ловко перевёл тот стрелки, точно зная, что она не будет у меня ничего выспрашивать.
******
Пока мы принимали женскую делегацию, ситуация снаружи изменилась: тарелки перестали нервировать нас своим присутствием. Поначалу было даже непонятно, то ли это просто временная передышка, то ли они улетели совсем?
- Небось, за подмогой полетели, - высказала предположение Алёнка. Её била крупная дрожь и она жалась к обнимавшей её Ирине. Скорее всего, это было что-то нервное, потому как солнце уже хорошо припекало и холодно ей быть не могло.
- Вряд ли, - покачал головой брат. - Чтобы вызвать подмогу, вовсе не обязательно за нею лететь.
- Как бы оно там ни было, - вздохнул я, - а идти надо. Тем более, кристалл у меня на руках. Вернее, его копия.
- Но это всё равно - шанс, - рассудил Другов. - Кто его знает?.. Может, они и впрямь смогут из него что-либо извлечь?
Я кивнул и вызвал к жизни уже знакомый нам безлюдный зал с огромными колоннами. Все вокруг притихли, понимая, что происходит нечто важное. Я велел Помогаю продублировать изображение. Мой переход за мною закроется, а на Помогаевом экране команда сможет наблюдать за моими похождениями среди атлантов. Как это было когда-то с астеями.
- Ну... - Я затаил дыхание, как перед прыжком в воду. - Не поминайте лихом!
- Типун тебе на то "лихо"! - грубо отозвался Пашка, пожимая мне руку. - Не мандражь, всё будет нормально! Если что - мы "с лопатами и с вилами"! Ну, ты понял... Давай! - хлопнул он меня по плечу.
Я привычно дал Сезаму команду на открытие прохода, но тот, вместо того, чтобы послушно выполнить операцию, разразился длинной надписью красного цвета во всю длину экрана.
- Что такое?.. - Я недовольно поморщился и немного отстранился, чтобы удобнее было прочитать то, что он мне наваял.
"Переход невозможен по причине несовместимости темпоральных настроек континуумов."
- Оба-на! - мрачно протянул Пашка. - Опять облом!
Все присутствующие молча собрались за моей спиной. Отсюда удобнее было читать выкинутый браслетом лозунг.
- Облом! - весомо подтвердил Другов. - Да ещё и какой качественный!
Женщины зашептались, выспрашивая у своих мужей:
- Что? Что случилось? Что-нибудь не так?
- Всё не так, - с досадой крякнул Пашка и, повернувшись, растопырил руки, отгоняя от меня встревоженных женщин: - Идите-идите, сядьте на места! Тут надо хорошенько подумать.
Я оцепенел, не в силах ничего сообразить...