Благодетель
За окнами промелькнуло что-то красное, послышался удар и визг тормозов. Помогай вздрогнул.
- Кино продолжается! - хохотнул я. - Сейчас будет концерт!
- Она такая зовут? - удивился Помогай.
- Его зовут Игорь, - улыбнулась Настя. - Тоже чудо ещё то!
Помогай только растерянно похлопал глазами и уставился на дверь.
"Чудо" появилось злое и сосредоточенное. Едва зубами не скрипело. Хлопнув дверью, он с разгону решительным шагом прошёл на середину комнаты и, как вкопанный, остановился в двух шагах от Помогая.
Тяжело сглотнув, он с трудом отвёл глаза от экзотической фигуры и хрипло спросил у меня, чуть приподняв указательный палец:
- Я это... чего-то не знаю?..
Я с удовольствием расхохотался, а Настя прыснула в кулак. Он отвлёкся от своих мыслей, и его физиономия на мгновение претерпела комичные метаморфозы.
Растянув рот в своей зубастой улыбке, Помогай сделал шаг ему навстречу, протянул руку и простодушно представился:
- Помогай!
Игорь дёрнулся и отступил назад.
- Вовчик! Что за шутки?! Мне не до того щас...
- Какие шутки? - помирал я со смеху. - Чего парня зря обижаешь? Он же с тобой познакомиться желает!
- Кто желает? Вот эта?.. - он задохнулся и не договорил.
- Но-но! - прикрикнул я. - Выбирай выражения! Он такой же человек, как и мы. К тому же - гость. Уважать надо!
Игорь дико сверкнул глазами и, обойдя стол вокруг, брякнулся на стул.
- Какой фигнёй вы здесь занимаетесь!..
- А ты чего такой злой пришёл? - спросила Настя. - Будто ежа проглотил?
Он хмуро глянул на неё, хмыкнул и, повесив голову, ничего не ответил, играя желваками на скулах.
Проницательный Помогай тихо поинтересовался у меня:
- Твоя друг потеряла самка?
- Скорее, выкинул, - так же тихо ответил я ему. - Только не самку, а жену.
- Вот именно "самку"! - рыкнул Игорь и с хмурым интересом воззрился на Помогая. - Женщиной её не назовёшь.
- Ага! Твоя говорил людя самка не бывай! - обрадовался тот, обращаясь ко мне. - Теперя сама гляди!
Игорь невесело усмехнулся и потянулся к тарелке с солениями:
- Она ещё и разговаривает!..
Помогай оживился, явно стараясь наладить контакт:
- Моя плохо знай ваша язык. Это - да! Настя сказал моя учить буду делай. А твой самка совсем ходит на твоя. Не надо волновайся!
- Чего б ты понимал! - обозлился Игорь. - Да на фиг она мне нужна после того, что она сделала!
- Моя тоже говори нужна, - не понял Помогай вывертов языка, хоть и очень старался. - Какой он делал?
- "Какой"? - вращая глазами, ответил тот. - Да пацана моего в детдом сплавила! - И он грохнул кулаком по столу, отчего посуда на нём подпрыгнула и зазвенела.
Помогай растерянно поморгал и, глядя то на меня, то на Настю, огорчённо сказал:
- Моя не знай такая слово...
- Вот и не суйся тогда! - отбрил его Игорь. - Советчик!
- Ну, ты не очень-то, - вступился я за Помогая, оскорблённого в лучших чувствах. Он тихонько отошёл к окну и сел на подоконник, потеряв желание вести беседу в таком тоне. - Он же, тебя жалеючи...
- Та!.. - зло отмахнулся тот и отвернулся, пряча слёзы.
Настя подошла к Помогаю и поманила его за собой. Тот покорно поплёлся за нею вслед.
Когда они скрылись за дверями, я подсел к Игорю:
- Так вот за что ты её колотил...
- А то за что же? - буркнул он и с чувством выплеснул: - Тварь! - потом посопел и добавил ещё пару определений той же окраски.
- Тихо-тихо! - положил я ему руку на плечо. - Держи себя в руках. Найдём мы твоего пацана.
- Да чё его искать? Нашёл я его уже... Вон он, в машине сидит!
Я поднялся:
- Дак чего ж ты!.. Мать твою! Тащи его сюда!
Тот недоверчиво оглянулся. В глазах застыли злые слёзы.
- А чё, можно?..
- Знаешь, что? - рассвирепел я. - Дурак ты! Вот что!.. Пошли!
*****
На заднем сиденье "Джипа" сидел большеголовый и глазастый паренёк лет десяти и с интересом разглядывал навороты фасада "Тадж-Махальчика". На Игоря он был похож "на все сто". Тот же доминирующий нос, те же глаза навыкат.
- Ну, давай знакомиться? - склонился я к открытому окну.
- Давай, - ответил пацанчик и вложил щуплую ладошку мне в руку. - Меня зовут Саша.
Игорь стоял сбоку, опершись на крышу автомобиля, и с теплотой смотрел на сына.
- Ну а меня дядя Володя.
- Я знаю. Ты работаешь волшебником.
Я мельком взглянул на прячущего улыбку Игоря и спросил:
- А ты любишь сказки?
- Нет, - серьёзно ответил Саша. - Там всё неправда.
- А почему ж ты назвал меня волшебником? Ведь волшебники бывают только в сказках.
- Так сказал папа, - пожал плечами не по возрасту рассудительный паренёк и отвернулся.
- А что же ты любишь?
- Играть в приставку. - Он посмотрел мне в глаза с невыразимой печалью и добавил: - А ещё шоколад.
- Ты что ж, не мог пацану шоколадку купить? - покосился я на отца с недоумением и собрался было порадовать паренька, но Игорь остановил меня:
- Ему нельзя. Сердце. И зубы плохие...
- Ладно, - я выпрямился, открыл дверцу машины и протянул Саше руку. - Пойдём. У меня и приставка есть и конфет навалом.
- Ему нельзя сладкое, - повторил Игорь с тревогой, отслоняясь от машины. - Врачи запретили.
- А разве я не волшебник? - состроил я невинную физиономию, обращаясь к мальчику.
- Так сказал папа, - равнодушно ответил тот, опять пожимая плечами и вылезая из салона. Следом за ним вывалились разноцветные коробки с игрушками.
- Это тебе папа купил?
Серьёзный Саша оглянулся и побросал коробки обратно.
- Да... - печально сказал он и виновато посмотрел на отца: - А шоколадку - нет...
Тот крякнул с досады и захлопнул дверцу машины.
- Теперь тебе можно будет есть всё, что хочешь, - сказал я, поднимаясь вместе с мальчиком по ступеням террасы. - Сейчас мы поколдуем и всё будет нормально.
- Ты бы пацану голову не дурил, - недовольно пробурчал Игорь, тащившийся сзади нас. - И так тошно...
- Это папа сегодня съел чего-то невкусное, - сказал я Саше. - Вот его и тошнит.
- Он сегодня маму прогнал, - печально ответил Саша и закусил губёшку.
- А ты откуда знаешь? - Я обернулся и осуждающе посмотрел на Игоря.
- Папа сказал... - на глазах паренька заблестели крупные капли и подбородок его задрожал.
- Ты не понял. Это он так пошутил. Вот увидишь, всё будет хорошо!
Сзади опять раздалось досадливое кряхтение, но сказать он ничего не успел: мы уже скрылись за дверями и они хлопнули у него перед самым носом. Он молча последовал за нами.
Когда мы входили в столовую, меня вдруг качнуло от яркого видения: пейзаж тотального разрушения из моего утреннего сна на мгновение затмил сознание.
"Что это было?" - ошеломлённо спросил я у браслета, но тот не отметил никаких отклонений.
"Ну ни фига себе!" - только и сказал я.
- Ты тоже съел что-то невкусное? - поинтересовался Саша, выдёргивая свою руку из моей. Видимо, я непроизвольно сжал ему её.
- Извини, - смутился я. - Голова закружилась.
- У волшебников тоже с головой не в порядке бывает? - в его голоске послышалась неприкрытая ирония.
- Увы! - развёл я руками. - Все мы люди, все мы...
- Ух, ты! - Саша увидел ряд компьютеров по-над стеной и сразу забыл про всё на свете. - А можно, я поиграю?
- Конечно! - улыбнулся я. - Выбирай!
- А ругаться никто не будет? - с тревогой оглядываясь, спросил он.
- Никто. Это всё моё. Можешь играть, когда захочешь.
- Ух ты! - расцвёл мальчишка и показал на крайний аппарат: - Вот этот можно?
Я кивнул, улыбаясь ему, и монитор компа ожил: пошла загрузка.
Саша с интересом обернулся ко мне:
- Дядя Володя, как ты это делаешь?
- Что?
- Ты даже не подошёл к нему, а он заработал.
- Программа у него такая... Сам игры найдёшь? Или помочь?
- Найду, конечно!
И мы с отцом перестали для него существовать.
*****
Я подсел к нему сзади, делая вид, что с интересом наблюдаю за игрой и, прикрыв глаза, сосредоточился. Браслет быстро уяснил картину состояния детского организма и неприметно подправил все деформации. Ребёнок даже ничего не почувствовал, увлечённый игрой.
- Ты чего там вытворяешь? - прошептал Игорь, заметив моё отрешённое лицо.
- Всё, - так же тихо сказал я, отводя его в сторону. - Пацанчик здоров. Можешь до отвала пичкать его конфетами.
Игорь оцепенел:
- Опять шутки?..
Я рассердился:
- Какие, к чёрту, шутки?! Разве этим можно шутить?!
- Тогда... что?.. - напрягся он, всё ещё не веря, что дамоклов меч, висевший над головой его единственного сына, исчез.
- Ты, наверное, нерусский?! - прорычал я ему на ухо, чтоб мальчик ничего не услышал. - Говорю же: отремонтировал я твоего пацана! Будет жить твой наследник! На, вот, - я сунул ему в руку большую шоколадину. - Порадуй мальчонку!
Игорь закусил губу, точь-в-точь, как его сынишка, и лицо его приняло жалкое выражение. Он сунул в карман шоколад, даже на него не глянув, и с силой вцепился в мою ладонь:
- Вовчик!.. - говорить он не мог, дыхание пресеклось от волнения. Он только ещё раз повторил: - Вовчик!.. - Потом нашёлся: - Если это правда...
- Балбес! - поморщился я. - Руку оторвёшь! Правда! Конечно, правда!
Он порывисто обнял меня, потом оттолкнул и подошёл к сыну:
- Сашик... Сашик, ты как себя чувствуешь?
- А что случилось? - не отрываясь от экрана, спросил тот.
- Ну это... Сердце не болит?
- Ой, пап! Ну не мешай! - отмахнулся мальчик. - Ничего у меня не болит!
Игорь постоял немного над ним, невидящим взором смотря на монитор, потом подошёл к столу, где я сидел, и, смущаясь, пробормотал:
- Вовчик... Ты это... Можешь рассчитывать на меня, как на самого себя!.. Я твой раб!
- Ты балбес! - ещё раз обозвал я его. - Мне помощники нужны, а не рабы! Думающие помощники!
- Да всё, что угодно! - с чувством произнёс он. - Говорю же...
- Ладно, сядь. Базар имеется.
Он послушно опустился рядом на стул. А я вдруг вспомнил:
- Ты шоколад-то отдал?
- Чёрт! - подскочил он и коротко хохотнул: - Из башки вон!
Он быстрым шагом подошёл к сыну, отчего тот испуганно обернулся:
- Пап, ты чего?..
- Это тебе, - положил он перед ним угощение. - Дядя Володя передал. Волшебник! - И он мельком глянул на меня через плечо.
- Ух ты! - оживился мальчик. - А мне разве можно?
- Можно-можно... - Голос его дрогнул. Он погладил сына по голове и тихо сказал: - Теперь тебе всё можно...
С совершенно другим лицом, в котором теперь светилась нежность, он постоял возле него и развернулся ко мне:
- Я слушаю.
- Сядь. Разговор долгий и не из приятных.
- Интересно, - хмыкнул он, опускаясь на седалище. - Ну и... что у нас плохого?
- Ты не капитан Зелёный, так что не трепыхайся, а выслушай.
- Ну-ну... - Он, кажется, догадывался, о чём будет речь.
- Спросить хочу: как думаешь дальше быть?
- Хрен его знает!.. - насупился он.
- Пацану мать нужна.
- Да чё, я бабу не найду?.. С такими-то бабками?..
- Это ты себе бабу найдёшь. А ему? Не каждая сможет мать заменить. Да и не в таком он уже возрасте, чтоб любую тётю "мамой" звать. Проблем будет столько, что света белого не...
- Ты к чему это мне говоришь? - зло оборвал он и прищурился. - Думаешь, не понимаю?
- Погоди фыркать. Пацан у тебя и так натерпелся. Просто так сердце не заболит. Ему нужна его мать, а не какая-то другая тётя.
- Да чтоб я эту суку?!. - зарычал Игорь, забывшись.
- Погоди. - Я положил ему руку на плечо. - Не надо, чтоб он слышал такое. Утихни. Две минуты назад ты клялся в верности, а теперь готов растерзать меня.
- Да ведь я предлагал помощь в решении твоих проблем! - недобро сверкнул он глазищами. - А в своих я как-нибудь...
- Вот именно. "Как-нибудь". И что б ни сделал, всё будет не то. Потому что отравлено ненавистью. А ты должен через себя переступить.
- Вовчик!!! - перекосило его от противоречивых чувств. - Ну не надо в ране ковыряться, прошу тебя! Всё ещё так... живо...
- Сядь! - чуть ли не приказным тоном сказал я. - Сядь и послушай.
Он швырнул себя на стул и упёрся в меня горящим взглядом:
- Ну?!
- Держи себя в руках. Ты, всё-таки, привлёк внимание пацана. Вон, аж уши горят, хоть и виду не подаёт.
- Да он не слышит, - отмахнулся Игорь. - Весь в игре.
- Игра давно закончилась, а он не видит. Если так и дальше пойдёт, то моя работа пойдёт вся насмарку: опять лечить придётся.
- Ладно-ладно, - зашептал он недовольно. - Я слушаю.
- Слушаешь, да не слышишь. Пойдём отсюда.
- Куда?
- На улицу. Там побазарим.
Мы вышли и уселись в его машину.
- Я предлагаю тебе вот что. Только сначала выслушай, а потом кричи, что я лезу не в свои дела. Хорошо?
Он молча сопел, уставившись на приборную панель.
- Расцениваю твоё молчание, как желание выслушать. Итак, - начал загибать я пальцы. - Первое. Пацану мать нужна? Бесспорно, нужна. Тебе без бабы тоже не сахар. Это второе. Предлагаю искусственный вариант. И только ради твоего пацана. Кабы речь шла только о тебе - и чёрт бы с тобой, не маленький. Баб, действительно, навалом.
Так вот. Я создаю дубль твоей Милки... дослушай до конца, не вылупай свои зенки!.. Я создаю дубль твоей Милки, - повторил я с нажимом на слове "дубль", - напичкиваю её всякими благодетелями: материнская ласка, любовь и осознание тебя как единственный свет в окошке... ну и всякое такое... Отключаю ей тот кусок памяти, где вы поцапались, она об этом ничего знать не будет. Ну а ты... тебе надо проглотить эту пилюлю: переступить через себя и притвориться, что ничего не было и мама просто ждала вас в комнате наверху. Скажешь пацану, что, мол, ты так оригинально пошутил, что дядя Володя был прав, когда так говорил... Ну? Что скажешь?
Пока я разливался соловьём, лицо Игоря пошло красными пятнами и на скулах заиграли желваки.
- Чё молчишь да злишься? - толкнул я его. - Не устраивает? Предложи тогда другой вариант. Но такой, чтоб психику пацана не ранить!
- Да ё-моё!!! - взорвался он наконец. - Я думал, ты мне дело будешь говорить!.. А ты опять!.. В болячке ковыряешься! Прикалываешься! Удовольствие получаешь, что ли?! Не пойму!
Я онемел. Выходит, он даже и не прислушивался к тому, что я ему предлагаю!
- Ну ты и дурак... - прошептал я, смотря на него во все глаза, будто видел впервые. - Я-то думал, ты умнее...
- Может быть и дурак! - зарычал он, не помня себя. - Но ты сам послушай, что ты мне тут нагородил! Вместо бабы резиновую куклу суёшь! И ты думаешь, что пацан будет ей рад?! Не говоря уже обо мне!!!
- Ей-богу, дурак, - сказал я ещё тише. - Когда это я тебе куклу предлагал?
- Да вот только что!!! Дубль!!! Это что, по-твоему?!!
Я немного помолчал и хихикнул, не выдержав. Он даже отпрянул:
- Что?! Крыша едет?
- Оглянись, - сказал я, указывая глазами на террасу перед входом. - И помни, о чём я тебе говорил. Не ломай пацана.
- Папа! - раздался оттуда радостный детский голосок. - Ну где же ты пропал? Мама-то здесь была! Мы тебя ждём-ждём! Иди к нам!
Глаза мальчишки светились невыразимым счастьем. Он держался за руку матери и щекой прижимался к ней. Милка с ласковой улыбкой смотрела в нашу сторону. А Игорь буквально оцепенел, глядя на них.
- Помни, - тихо предупредил я ещё раз. - Это совсем другой человек. Та Милка осталась там, где ты её и оставил. Это и есть тот самый дубль.
Он сверкнул на меня дикими глазами, и то ли зарычал, то ли застонал, как от невыносимой боли. Потом тряхнул головой, вылез из машины и стал медленно подниматься наверх.
Папу встретили ласковым воркованием. Он неуклюже топтался возле них и, как автомат, кивал головой, отвечая на расспросы, изредка царапая меня взглядом в великом смятении.
Я смотрел на них из окна машины и улыбался.
В конце концов, он осторожно, как опасную змею, обнял вновь обретённую жену за талию, другой рукой обхватил за плечи сына, и они скрылись за дверью.
Я облегчённо вздохнул и откинулся на спинку с чувством выполненного долга.
И вдруг вжался в сиденье: на миг всё заслонило прежнее видение. Обожжённый и оплавленный ландшафт буквально кричал от боли! Каким-то внутренним слухом я слышал этот нескончаемый ужасный крик. И сквозь него, нарастая волнами, пробились три тяжёлых слова. Смысла их я не уловил. Только настрой. Они упали на меня, как мощные капли расплавленного металла, отдавшись гулким эхом над искорёженной местностью.
И всё исчезло.
Обливаясь холодным потом, я сидел, вцепившись в обивку сиденья.
"Ты что, опять ничего не заметил?!"
"На две секунды увеличилось артериальное давление, - отчитался браслет. - Состояние приведено в норму".
- А изображения не видел?! - поразился я.
"Нет".
- Что-то я не понимаю: образы в моём мозгу тебе недоступны?
"Только те, что продуцируются мозгом. Влияния извне не фиксируются".
- Так это было влияние извне?!
"Вероятность события - 0,57. Информации недостаточно".
- Ага! - злорадно констатировал я. - Вот когда я загнусь от этих "извне", тогда информации будет достаточно! Так?
"Формулировка вопроса недостаточно корректна", - ушёл от ответа мой Сезам.
- Да иди ты со своими формулировками!
Я энергично толкнул дверцу и вылез из машины. Меня вновь потянуло на берег океана. На сердце лежал камень. Это уже становится системой: как меня посещает видение - так чувство тяжести на душе. Каким-то образом эти оба явления взаимосвязаны. Действительно, какие-то внешние наводки. Уже третий раз за сутки.
"Что там у тебя опять?" - услышал я у себя в голове бесплотный голос. По интонации сразу можно было догадаться, кто это.
- Да так... - нехотя ответил я. - С головой что-то не в порядке.
"А когда она у тебя была в порядке?" - укусила Настя.
- Тебе виднее...
"Слышнее, - поправила она и потребовала: - Выкладывай!"
- Да ничего страшного, - попытался я отвертеться. - Картинки какие-то видятся... Ты лучше скажи, как там твой ученик?
"Какие картинки? - встревожилась Настя, пропустив мой вопрос мимо ушей.
Я вкратце передал содержание видений, не вдаваясь в кошмарные подробности, и успокоил:
- Браслет вообще ничего не заметил. Так что - не бери в голову!
"Да уж, энтот твой браслет! - фыркнула Настя. - Он и Бея не заметил!"
На это я даже не нашёлся, что ответить. Она права.
"Я всегда права, - самодовольно заявила она. - Даже когда не права. Ты зови меня в следующий раз, - распорядилась она. - Вместе посмотрим".
- Если получится.
"Это ещё почему?"
- Потому что оно длится одно мгновение и сильно бьёт по нервам. Я просто не успею тебя позвать. Пока очухаюсь...
"Какой ты!.. - возмутилась она. - Нерасторопный!"
- Скажи уж "неуклюжий".
"Ладно, некогда мне, - завернула она. - Ученик ждёт".
- Как он там?
"Ой, живот порвать можно!"
- Вот этого не надо. Живот беречь нужно. Там - яйцо!
"Я те дам, "яйцо"! Только появись! Ну, всё! Целую!"
И она отключилась. Я даже не успел спросить, слышала ли она чего про Милку? Ладно, потом. Кабы слышала, точно не утерпела бы. Или замечание насчёт головы надо было понимать в этом ключе?..
Я с разгону бросился в воду и долго плавал, фыркая и отдуваясь, чтобы хоть как-то разогнать мрак на душе.
Ко мне пристроились два дельфина. Когда они появились, я не заметил, обратил на них внимание, только когда кто-то мягко ткнул меня в бок.
- Что такое? - засмеялся я. - Поиграть?
Они прекрасно поняли меня. Началась весёлая возня. Мы резвились с ними где-то с полчаса. Когда они уплыли, довольный и запыхавшийся, я выполз на песок погреться на солнышке, прикрыл глаза и услышал над собою:
- Твоя Пашка звенит. Говорить надо хочет.
Конечно, это был Помогай. Он неслышно возник рядом со мной, держа в руке мобильник.
Я хохотнул, представив Пашкину реакцию, когда он увидит, а, тем более, услышит Помогая, и взял телефон.
- Слушаю.
- Слушает он! - рявкнула трубка. - Кто у тебя там дурью мается, под чукчу косит?
Я расхохотался:
- Сам увидишь! Чего хотел-то?
- Как "чего"? С наступающим тебя! Когда нарисуешься?
- Где?
- Совсем плохой стал! Мы ж договорились! У меня на даче! И Санька не против! Я уж созвонился!
- А твои?
- Чё "мои"?
- Будут?
- А куда они, на фиг, денутся? Это без тебя праздник не праздник! Украшение стола! А они-то чё? Потребители! Ты у нас - гвоздь программы!
- Ладно тебе. "Птичек" тоже позовёшь?
- Чё, дурной, что ли? Только их тут не хватало! Мы тихо, по-семейному! Сказал тоже! Я им потом "праздничек" устрою!
- Ну-ну! Ладно. Щас, команду соберу.
- А кто у тебя там? Голос какой-то незнакомый. Игорь, что ли, дурака валяет? Или баба его?
- Увидишь. Пока! Минут через "дцать" будем.
Я отключил телефон и спросил у Помогая:
- Ну что? В гости пойдём? Новый год встречать?
Он наклонил голову, удивлённо прислушиваясь к новому слову:
- "Гости"? Моя не знай такая слово.
- Вот сейчас мне звонил Пашка. Так? А теперь мы пойдём к нему домой. На праздник.
- Кто такая "праздник"?
Видимо, Настя его настолько заморочила, что он уже по инерции всё продолжал учёбу.
- Праздник - это когда поют, танцуют, смеются, кушают много вкусного!
- А! - обрадовался он. - Моя такая знай! Это как мама-папа помирай, моя теперя танцуй, песня пой, радуйся!
Я опешил:
- Какая же это радость? Тогда плакать надо!
- Как не радость? Пашка помирай, моя-твоя танцуй, песня пой! Пашка теперя хорошо!
- Да ты сдурел! - вскочил я. - Типун тебе на язык! Пашка совсем не "помирай"! Живой он! Звонил вот только что!
- Зачем тогда песня пой? Зачем танцуй? Кто теперя хорошо? Типун?
- А, по-твоему, хорошо, когда умирают?
- Так-так! - закивал он. - Уходи хороший мир!
- О-о, милый мой! - протянул я. - Тогда мы с тобой на разных языках говорим! У нас все плачут, когда человек помирает, жалко его! А когда праздник, тогда поют и танцуют!
Он задумчиво смотрел на меня:
- Моя не понимай такая праздник. Зачом радость? Кто многа хорошо?
- Что-то тебя, милый, совсем одолели похоронные настроения! Пошли, сам всё увидишь!
Я натянул майку, шорты, сунул в карман телефон и направился к дому. Помогай грациозно вышагивал рядом. Было не заметно, что он тянет на себе двойную ношу. Это вызывало невольное уважение.
Всё-таки я не выдержал и задал вопрос, который давно вертелся у меня на языке:
- Как вы различаете мужчину и женщину? Самца от самки? У нас, например, отличие заметно хорошо. А вот твоя самка очень похожа на тебя. Как две капли воды. Как ты находишь свою самку среди многих похожих соплеменников?
Он чуть замедлил шаг, видимо, обдумывая ответ, развёл руки в стороны и коротко сказал:
- Дух!
- По запаху? - догадался я и указал на свой нос. - Самка пахнет не так, как самец?
- Не такая правильно! - сказал он, тряся головой. - Запах ходи на нос. Дух совсем другая. Дух на голова ходи!
- А-а! - допетрил я, наконец. - Аура! Биополе! Понятно. Ты чувствуешь присутствие самки по той энергии, что её окружает?
- Так-так! - радостно закивал он. - Такая правильный! Энергий окружай на самка!
- Я понял, понял. Что-то такое есть и у нас. Но в меньшей степени. У нас больше смотрят на внешность. Здесь, - показал я на себе. - И здесь.
- Моя понимай, - серьёзно кивнул он. - Хороший место. Вкусный.
- Только говорить об этом у нас не принято, - предупредил я, едва сдерживая смех. - Закон такой.
- Моя понимай закон, - опять закивал он. - Моя не говори такая никто.
"Вот и ладненько, - подумал я с удовлетворением. - А то, чего доброго, ляпнешь при случае".
