13. Страна шайтанов и верблюдов
Есть такая хорошая поговорка: "Гладко было на бумаге..." Продолжение вы, конечно, знаете. Так вот она, эта поговорка, довольно точно описывает положение, в котором мы оказались, начав поиски апартаментов того самого непомерно Великого Хахи. В исполнении Насти координаты прозвучали легко и непринуждённо: "Да здесь, недалеко! На Аравийском полуострове!" И у меня, естественно, сложилось впечатление, что она там бывает чуть ли не каждую среду. Ну, или понедельник, без разницы. Но, всё равно, очень часто.
Как оказалось на деле, впечатление было обманчивым. Была она там последний раз в микроскопическом возрасте. Что-то в два или в три года. Она и сама об этом толком сказать не могла (или не хотела?), по каким-то там невразумительным причинам, упорно скрываемым от меня.
Ну и ладно. Мы и сами кой-чего могём. «Чай, не лаптем щи хлебаем».
Заявление с моей стороны, конечно, поспешное и опрометчивое.
Сам браслет о владениях Великого и Непотопляемого понятия не имел. Память его на этот счёт была, на удивление, девственно чиста.
Или кем-то старательно подтёрта.
Так что получалось, что, кроме географического атласа, и посоветоваться было не с кем. На тот момент ни о компьютерах, ни, тем более, об Интернете никто и слыхом не слыхивал. Шёл, напомню на минуточку, тысяча девятьсот семьдесят девятый год.
Если, конечно, повар нам не врал.
А вот в этом я, наученный горьким опытом, был уже не совсем уверен. Мои сомнения получили дополнительную подпитку в тот момент, когда Настя с безразличным видом пропустила мимо ушей мои сетования на отсутствие электронного помощника. Ну, хотя бы переспросила, что я имел в виду, или ещё как-то выказала непонимание предлагаемых мною вариантов решения проблемы. Нет. Замечание погибло втуне, будто я брюзжал о самых обыденных вещах, на которых вообще не стоило заострять внимание.
Или это было чисто женское нелюбопытство (скажем так) по отношению к техническим деталям?
Теряясь в догадках, я беспомощно завис над северной частью Аравийского полуострова, видимого из космоса унылым прямоугольником, изъеденным по краям выходами каменных плоскогорий на поверхность из-под жёлтой массы песка, заполонившей основное пространство этой Богом забытой части света.
Как я понимал свою задачу, именно среди этого безобразия нам и предстояло найти ничем особо не примечательную пещеру, являвшуюся, по словам Насти, входом в подземное царство того самого Великого и Ужасного, у которого было такое несерьёзное имя. И которому мы, почему-то, непременно должны были нанести визит вежливости.
- Вот, где-то здесь, - Настя ткнула изящным пальчиком в атлас, лежащий на моих коленях. Это «здесь» оказалось изломом береговой линии недалеко от пролива (атлас не сообщал его название), соединяющего залив Акаба с Красным морем. – Спустись пониже, - наморщила она свой носик. - А то с такой высоты ничего не разобрать.
- «Шарм-эль-Шейх», - автоматически прочитал я знакомое название населённого пункта, расположенного на другом берегу пролива и у меня невольно вырвалось: – Губа не дура!
- Что такое? – приподнялась её бровь.
- Да там же все наши олигархи… эт-самое… отжигают!
- Наши… кто? – удивилась Настя.
- Короче, - ушёл я от неудобных объяснений и прибавил для бестолковых. – Здесь курортная зона. Зона отдыха.
- Я знаю, - безразлично отозвались «бестолковые». – И что это для нас меняет?
- Да нас - ничего, - пожал я плечами и плавно пошёл на снижение. – Не бери в голову.
Она как-то странно покосилась на меня, но за время поисков мы больше к этой теме не возвращались.
Одно радовало: облачность в этом краю оказалась нулевой. А потому вся береговая линия и прилегающие к ней районы были видны, как на ладони.
Только нам это мало что давало. Занятие можно было уверенно сравнить с поисками иголки в стоге сена. После снижения до высоты птичьего полёта вся местность превратилась подобие мятой простыни грязно-серого цвета. Попробуйте найти в этом «великолепии» маленькую неприметную дырочку или, лучше сказать, трещинку в вертикальном срезе одной из миллиона похожих друг на друга скальных образований.
- Оттуда хоть море было видно? – пытался я уточнить координаты.
Настя медленно кивнула, задумчиво глядя в знойную даль.
- Шагах в пятидесяти. Или в ста.
- Так это совсем на берегу, - воодушевился я. – Чего ж мы тогда вглубь материка лезем?
- А я тебе говорила…
Однако задачу нам это нисколько не облегчило. Без точных координат ловить здесь было нечего. Дикий, неухоженный край. Будто другая планета.
Хотя, нет. Не совсем. Где-то в километре-полтора от береговой линии шла нитка автотрассы. Вот только движения по ней я пока что-то не замечал. Ни автомобильного, ни гужевого.
Мы спустились к самой воде и без особого энтузиазма стали вглядываться в скалистые обрывы окаймляющие побережье Красного моря.
Место, указанное Настей на атласе, оказалось довольно обширным заливом, хотя на карте оно выглядело едва заметной небрежной загогулиной. Будто у картографа просто рука дрогнула. Разрешение у карты было ещё то. В одном сантиметре умещалось больше сотни километров. Вот когда я пожалел о Гугл-картах! Но в данном периоде истории человеческой цивилизации данный термин не значил ровно ничего.
Но в нашем случае не помог бы и Гугл. Пойди туда, не знаю куда…
- Как-то у меня не связывается…
Вздёрнутая бровь на строгом лице ждала более развёрнутого объяснения.
- Ты говоришь, что вход расположен возле морского побережья. Так?
Настино лицо не претерпело никаких изменений, терпеливо дожидаясь конца логической цепочки.
- А браслет в качестве координат деда выдал слово «Табук». Город с таким названием мы нашли. Но ведь он стоит совсем не на побережье Красного моря! – Я приподнял панораму метров на двести над морской гладью и указал на дрожащее в знойном мареве тёмное пятно на горизонте: - Гля! До него отсюда ещё пилить и пилить!
- Кто бы жаловался...
- Дед, как я понимаю, там, в городе? Вернее, под городом. А мы, почему-то, ищем его здесь.
- Вообще-то, мы ищем вход в подземелье, - недовольно поморщилась Настя.
- Да нам проще самого деда отыскать, чем ту пещеру. Ещё неизвестно, в каком состоянии находится вход в неё. Может, его давно засыпало каким-нибудь землетрясением!
- Тебе всё катаклизмы подавай! – фыркнула Настя и пожала плечиком: – Так зачем дело стало? Ищи деда!
Досадуя на себя, что сразу не догадался правильно поставить задачу Сезаму, а повёлся на бабьи сантименты многолетней давности, я мысленно спросил у браслета:
«За разговором, как, следишь?»
Ответом был короткий смешок:
«Ессессно! Жду, когда созреешь!»
- Ну, так давай, действуй! – вырвалось у меня вслух. А мысленно добавил: «Умник, блин!»
По Настиному лицу скользнула лёгкая усмешка, но она промолчала. Может быть, оттого, что изображение на экране в этот момент кардинально изменилось. Знойная пустыня исчезла, и мы оказались в полной темноте. Впечатление усиливалось ещё тем, что я в начале нашего полёта сделал круговой обзор.
- И как это понимать? – наконец послышался её недовольный голос.
- Сам хотел бы это знать, - обращался я меньше к ней, больше к своему Соглядатаю. Но тот проигнорировал скрытый вопрос.
Мы немного посидели, в надежде, что глаза привыкнут к темноте. Но этого не случилось.
- Ты бы присветил хоть чем-нибудь, что ли? – Настя явно теряла терпение.
- Чтобы там стало светло, надо открывать переход.
- А то ж я не знаю!.. Мы, кажется, затем сюда и явились?
- Дык это… - Я замялся. – Опасно… может быть… - И добавил, оправдываясь: - Для тебя.
Она в ответ только возмущённо фыркнула. И без слов было понятно, что моя репутация под большим вопросом.
Ну что ж, если дело обстоит именно так…
В лицо пахнуло свежим воздухом. Это было удивительно. Я подсознательно ожидал чего-то вроде могильного холода. Но нет. Температура в помещении держалась в пределах комнатной. Правда, сквознячок здесь шуровал ещё тот. Как на станции метро в ожидании электрички.
- Ну? – подтолкнула меня Настя. – Так и будем?..
Она не договорила. По глазам ударил яркий свет.
- Ну, ты как всегда!.. – вскинула она руки, закрываясь от ослепительного освещения.
Но это был не я. Не давал я такой команды своему Соглядатаю. Сам, что ли, проявил инициативу?
Блиц-опрос показал, что я возвёл на него напраслину.
«Это система слежения, - уточнил Сезам. – Реагирует на присутствие. - И услужливо подсунулся: - Вырубить?»
- Да ладно, не надо… - Я рассеянно отмахнулся, с любопытством оглядываясь по сторонам. – Только приглуши немного. А то - как для слепых…
Свет наполовину убавил в яркости, и Настя отвела руки от лица с явным облегчением.
Помещение, в которое занесло нас волей Сезама, оказалось длинным и высоким залом, сплошь уставленным рядами стеллажей, уходящими вдаль в одну и в другую сторону. На них ровными рядами, и в несколько этажей, располагались прозрачные параллелепипеды, в каждом из которых могло уместиться по взрослому человеку. Проще говоря, аквариумы в форме кирпича. Они, на две трети каждый, были заполнены мутной жидкостью грязно-зелёного цвета, сквозь которую просматривались тёмные силуэты, действительно напоминавшие очертаниями человеческие тела. Однако, даже яркий свет не помогал разглядеть подозрительное содержимое стеклянных «кирпичей».
- Что за паноптикум? – хотел схохмить я, но в этот момент Настя позади меня сдавленно охнула.
Я быстро оглянулся.
Зажав рот рукой, она испуганно таращилась на ближайший из «аквариумов».
Посмотрев туда же, я невольно отшатнулся. Сквозь толстое стекло нам строила гримасы физиономия Настиного деда, приветливо помахивая ладошкой, длинные пальцы которой оканчивались уже знакомыми присосками! Как у тех гонцов, что некоторое время назад прописались у входной двери моей квартиры.
Дед при этом что-то нам говорил, пуская пузыри, но я ничего не слышал. Видимо, стекло было очень толстым. Он периодически сопровождал свою речь верчением экзотического пальца у своего виска, что можно было расценить, как оценку наших мыслительных способностей, но эта версия тут же отпала, поскольку Настя, чуть не плача, тихо произнесла:
- Да не слышу я мыслей твоих… Даже не старайся…
Вот оно что! Дед, оказывается, предлагал перейти на телепатический обмен, а я-то…
Но мысленная информация, как ни странно, и мне была недоступна. Я подтолкнул Сезама, мол, что за дела? С чего это мы так невовремя «облохли»? Но тот лаконично отмазался:
«Ничем помочь не могу».
Я удивился:
- Слабо, что ли? А сам говорил…
«Ничего я тебе не говорил, - взбрыкнул Сезам. – Ты глаза-то раскрой: это – просто картинка. Ментальной информации – ноль!»
Пока я так с ним препирался, в тишине подземелья неожиданно раздался громкий треск и по стеклу, через которое до нас пытался докричаться дед, побежала паутина трещин. Через мгновение стекло не выдержало и весь объём той мутной гадости, которой был заполнен «аквариум», водопадом вылился прямо на наши головы! Вперемешку с осколками стекла!
Настя испуганно (как мне показалось) вскрикнула и крепко прижалась к моей спине. Хоть это движение её души и было мне приятно, где-то там, на задворках сознания, но уж как-то оно не ко времени. Обстановка для телячьих нежностей казалась самой не располагающей. Но, как говорится, взялся за гуж…
Полноту разгрома довершило падение на мою изгаженную голову мерзкой осклизлой туши, снабжённой мощным рыбьим хвостом. Вот им я и получил звонкую оплеуху по всей своей наглой морде, прежде чем выпавшее тело гулко ударилось о паркет и замерло. Оглушённый, я сразу и не обратил внимания на поток мелкой трепещущей гадости, которая, видимо, обитала на самом дне пострадавшего резервуара, и теперь струившейся из витиеватого разлома меж уцелевшими осколками стекла к моим ногам, дополняя изысканный колорит события мерзкой вонью застоявшегося болота.
Я запоздало отпрянул от подарков, что сыпались на мою голову, грубо толкнув при этом Настю, затаившуюся за моей спиной в тщетной надежде избежать встречи с прекрасным. Она поскользнулась и хлопнулась на задницу. Прямо на загаженный пол!
Гневный взгляд, которым она меня одарила, был необычайно информативен! Слова тут даже и не понадобились, чтобы почувствовать, какая я сволочь. И нет мне прощения на веки вечные. Это уж потом я разглядел, что выглядела она ничем не лучше меня ещё до столкновения со мной. С той только разницей, что мокрое платье, облепившее её тело, и вконец испорченная причёска лишь добавили ей, мягко говоря, привлекательности. Чего нельзя было сказать о моей персоне.
А пока я лишь рефлекторно бросился ей на помощь, мысленно посыпая голову пеплом. Но она с негодованием оттолкнула протянутую руку, самостоятельно принимая вертикальное положение. Хоть это и стоило ей неимоверных усилий. Её обувь для таких кульбитов совершенно не годилась.
Ситуация, короче, накалялась. Но что удивительно, я ещё краем сознания отметил, что изображение деда, разбитое на множество осколков, рассыпанных у меня под ногами, так и продолжает крутить пальцем у виска. Но теперь это больше напоминало раздробленную картинку в детском калейдоскопе. И не зная, чем оно было на минуту раньше, я бы ни за что не догадался, что это там мельтешит среди грязи и слизи неподвижно лежавшего тела хвостатого монстра.
И тут до меня дошло, что охранник-то мой мышей не ловит! От слова «совсем».
- Сезам! – заорал я, уже не помня себя и совершая массу брезгливых и совершенно бессмысленных движений. – Где же, блин, твоя хвалёная защита?!
Настя при этом (я это тоже успел заметить!) скроила презрительную мину, красноречиво говорящую о моих умственных способностях, а голос внутри меня удивлённо осведомился:
«А что такое? Разве для нашей жизни возникла какая-то опасность?»
«Нашей!» Оно ещё и издевается! Ты-то тут при чём? Это что? Месть? Только непонятно, за какие прегрешения?
- Я, блин, с тобой ещё дома, без свидетелей поговорю, говнюк ты этакий! А пока – давай, немедленно верни всё к прежнему виду.
И я выжидательно подбоченился, наивно полагая, что «говнюк» понял меня правильно.
Чёрта с два! Прежде всего, он стал заниматься «аквариумом», последовательно и, как показалось моему взъерошенному сознанию, в нарочито замедленном режиме прокручивая перед нами в обратном порядке все этапы неприятного события. И только потом, когда восстановленная физиономия деда стала опять намекать на какие-то свои хотелки, я почувствовал, что одежда на мне обрела былую свежесть. Да и Настя, постукивая каблучками по вылизанному паркету, уже не смотрела таким волком, охорашиваясь и удовлетворённо поглядывая на себя в стекло соседнего с пострадавшим «аквариума». Хотя, я мог и ошибаться насчёт её настроения.
- Одно мне непонятно, - постепенно остывая, задумчиво проговорил я, больше обращаясь к браслету, чем к Насте, - с чего это вдруг лопнуло стекло в «аквариуме»? С виду оно не такое уж и тонкое.
Сезам сделал вид, что он не вмешивается в наши с Настей беседы, а она скромно потупила глазки и с независимым видом продолжала обирать несуществующие пылинки со своей одежды.
В этот момент позади нас, где-то за соседними рядами «аквариумов», раздался громкий протяжный хруст, будто по гравию протащили мешок картошки. Эхо радостно подхватило и многократно повторило этот звук под сводами «паноптикума», постепенно замирая вдали. При этом я своим загривком ощутил чьё-то мощное дыхание, сопровождаемое прерывистым натужным сипением.
И в голове совершенно чётко сложилась мысль:
«А это ты у с-своей с-с-спутницы с-спрос-с-си…»
Я невольно вздрогнул и посмотрел на «спутницу». Мол, что за дела? Кто это так не ко времени вздумал шутить?
С ней же произошла удивительная метаморфоза. Надменное выражение вмиг слетело с её лица, и она повела себя как-то странно. Сложив пальцы латинской буквой «V», она молча поднесла их к своим глазам и отрицательно затрясла головой, тревожно и требовательно смотря то на меня, то куда-то за мою спину.
- Да что такое? – глупо осведомился я и невольно оглянулся назад.
- Нет! – вскрикнула она и дёрнула меня за рукав.
Но было уже поздно.
То, что произошло дальше, я немного затрудняюсь описать. Потому что помню далеко не всё. Фрагментами. Но первое впечатление оказалось самым сильным.
Глаза. Они внимательно смотрели на меня. Два огромных жёлтых блюдца. Даже, скорее, не блюдца, а тарелки. С вертикальным разрезом посередине. Они принадлежали змеиной голове с красными рогами на затылке. Но сама голова была размером с хорошего бегемота! Я уж не говорю о теле, терявшемся за стеллажами и потому плохо запомнившемся. Там, вероятно, был шланг длинною метров сорок, если не все пятьдесят. Притом, соответственного диаметра.
Но это так, мои домыслы. У страха, как говорится, глаза велики. Хорошо запомнилась только ярко-голубая, горевшая на свету чешуя. Она плотными рядами покрывала и голову, и, видимо, всё тело монстра. Каждая чешуйка – размером с мою ладонь.
Я, вообще-то, с самого детства ужасно боюсь змей. Плохого мне лично они ничего не сделали, но отвращение с каким-то внутренним содроганием я не мог в себе подавить при виде этих созданий. Особенно когда одна из них, изящно извиваясь, вылезла прямо из-под моих ног.
Мы тогда играли в прятки в школьном саду, и меня занесло в кусты роз в надежде, что уж там меня точно никто искать не станет. И вот, когда я увидел, что рядом со мной шевелится трава, я с радостным криком: «О! Ёжик!» раздвинул её и увидел своеобразный рисунок на спине уползавшей гадюки. Из кустов я вылетел уже с другим криком, совершенно забыв о конспирации.
Что самое обидное, мне тогда так никто и не поверил. Даже для доказательства моей «брехни», как мне было заявлено, закидали тот куст кучей камней, дабы удостовериться, что никакой змеи там нет. Но змея же - не дура. Как же, будет она дожидаться, когда ей от шумной компании прилетит «подарочек»!
Только неделю спустя прошёл слух, что из школьного террариума, расположенного, кстати сказать, на третьем этаже, сбежала змея, подаренная кабинету биологии каким-то доброхотом. Но дальше слухов это дело так и не пошло.
И вот теперь, когда я встретился с завораживающим взглядом исполинского монстра, которого с большим натягом можно было назвать змеёй, сознание моё померкло, и окружающий мир перестал для меня существовать.
******
Это был василиск. Тот самый. При взгляде в глаза которого человек превращается в камень. И которого никто никогда не видел, но все о нём говорят и пишут.
А я вот сподобился. Да ещё и ухитрился выжить. Хотя, это совсем не моя заслуга. Вы, конечно, понимаете, о чём я.
Нет, ну надо же было предупредить. Хоть намекнуть как-то. А то «Хахи»-«Хахи»… Да ещё и «великий». Хрен его знает, кого они имели в виду? Что до меня, так я искренне полагал, что это какой-то очередной зловредный сумасброд, мнящий себя ничуть не меньше, чем хозяином земного шара. Мало ли их было? Но всё равно, что это обязательно человек. Пусть и самый распоследний отморозок.
А тут такое…
Настя тоже хороша: вздумала читать мне лекцию по технике безопасности в самый последний миг перед катастрофой. Да ещё и в форме пантомимы. Я про её знак «виктории» из двух пальцев. Мол, не смотри ему в глаза.
Ну что можно было понять из таких объяснений? Клиент вообще не был готов к усвоению информации такого рода. А, тем более, поверить в неё.
А вы бы поверили? Вот и я – о том же…
- Ну, не успела я… - оправдывалась Настя, сидя возле моей постели и держа меня за руку, лежащую поверх простыни. – Всё как-то времени не было… Да и вообще… Я думала – ты знаешь…
- Откуда?
- Ну, липеры же были у тебя…
- А… Ну да… Из них такие же объяснялы, как и... – Я не договорил, увидев, как изменилось её лицо, и моментально сменил тему: - Ты лучше скажи, где мы находимся?
- В раю! – сверкнула она глазами и отбросила мою руку. – Сам не видишь разве?
Так и есть. Сравнение ей не понравилось.
- Я вообще-то, думал, что рай на небе, - я со вздохом оглядел сводчатый потолок, с которого свисали совсем не декоративные каменные сосульки.
- А чем тебе здесь не нравится? Тепло и сухо…
- Кстати, насчёт сухости… - оживился я и, повернувшись набок, подпёр голову рукой, уперев локоть в подушку. – Чего там этот гад ползучий насчёт «спутницы» намекал, когда я про разбитое стекло спрашивал?
Она отвела глаза и ушла от ответа:
- Я смотрю, ты уже совсем очухался? Тогда вставай, - она взяла откуда-то из-за спины и кинула поверх одеяла мою одежду. - На приём пора. И, пожалуйста, - ледяным тоном пресекла она мой следующий вопрос, - будь хоть сейчас немного умнее. Избегай смотреть ему в глаза. От греха подальше. В другой раз браслет может и не справиться.
Я молча проглотил оценку своих умственных способностей и стал одеваться, борясь с ужасным желанием спросить, кто же это меня раздевал? Но колючий взгляд моей «спутницы» не располагал к подобным откровениям. Глядишь, и огребёшь невзначай. Ни за что, ни про что. Не физически, так морально. А я к этому в данный момент как-то был не готов.
Помещение, где я отлёживался после прогулки на тот свет, не было им в полном смысле этого слова. Так, закуток какой-то в одном из ответвлений самой натуральной пещеры, отгороженный от нескромных взглядов чем-то похожим на белые простыни или шторами, на них похожими. До слуха доносился говорок протекающего где-то за пределами видимости ручейка. Так что уверения Насти насчёт «сухости» местного «рая» были несколько приукрашены. Сырость в воздухе ощущалась довольно явственно.
Пока я облачался в свой хитиновый покров, Настя старательно отводила глаза, с преувеличенным вниманием изучая морщины на развешенных простынях и сосульки на потолке. Это было смешно. Уж кто-кто, а она точно видит меня не первый раз в костюме Адама. Хотя, кто его знает? Может, при просмотре моих «фантазий» вместе с дедом она тоже строила из себя монашку?
Кстати, про деда! Ведь вопрос так и остался открытым. И я что-то не замечаю переживаний по этому поводу в данный отрезок времени. Хотя цель нашей экспедиции в страну шайтанов и верблюдов была именно такая. Если мне память не изменяет.
Вообще, мутная какая-то история получается… Мотает меня, как щепку, независимо от моих желаний. Вот, взять хотя бы предстоящий приём. Спрашивается, ну на фига он мне? Узнать, кто такая Настя? Откуда она родом? А мне оно надо? С чего я вдруг завёлся на эту тему? Есть она на свете, да и ладно. Какая есть, такую и люблю…
Я поймал на себе ироничный взгляд своей «спутницы». Ах, чёрт, я же и забыл…
Ну, да и хрен с ним. Невелик секрет. Похоже, с этой темой один только я и заморачиваюсь. Ответные чувства мне пока совсем не светят. Некогда нам. На повестке дня у нас – мифы, легенды, да тайны мадридского двора…
- Ты готов? – Взгляд Насти заметно потеплел, но, всё равно, едва уловимая усмешка продолжала змеиться в уголках её глаз.
Ответом ей было неопределённое мычание. Мол, куда ж деваться-то?
Она со вздохом поднялась, двумя пальцами взяла меня за рукав и потянула за пределы импровизированной палаты.
